Когда коллеги сообщили, что в редакцию едет молодая, но уже популярная певица Иванна, невольно подумалось: наверняка очередной скандал в прессе заставил артистку искать защиты у журналистов, пишущих на правовую тему. Чего-чего, а в скандалах вокруг звезд всех мастей в СМИ недостатка нет. И речь в данном случае идет отнюдь не об изданиях бульварного толка. В погоне за пресловутыми рейтингами мы и не заметили, как большинство еще вчера вполне уважаемых газет вдруг приобрело болезненный оттенок “желтизны”… Каково же было удивление, когда узнала, что Иванна – давняя читательница нашего журнала, и поговорить она хочет о серьезных правовых проблемах, которых, как выяснилось, в шоу-бизнесе предостаточно, но о них не пишут даже вполне солидные издания.

— У Евгения Доги как-то спросили, не хотелось бы ему что-нибудь сделать для шоу-бизнеса, на что известный композитор ответил буквально следующее: “Я человек искусства, а бизнес основан на полупрофессионализме – не могу опуститься до такого уровня… Фабрика – одна, вторая, третья – должна табуретки выпускать, а не звезд. Для них Бетховен – не звезда, Чайковский – не звезда, а Тютькины-Матютькины на ТВ—звезды. Хотя все имеют право на существование”. Что такое шоу-бизнес сегодня и кого представляет певица Иванна? — Я не совсем согласна со столь категоричным суждением уважаемого маэстро. Есть классика – у нее свои композиторы, исполнители, своя публика. И есть шоу-бизнес – это отдельная отрасль, определенная культура, если угодно, индустрия эстрады, которая тоже неоднозначна. У нее своя иерархия, где каждому виду отведена строго определенная ступень. Есть более высокий уровень, а есть попса – “два прихлопа, три притопа”. У меня за плечами серьезное музыкальное образование. С шести лет я начала заниматься пением, сначала как артистка детского народного хора “Игранчики”, затем как его солистка. В те годы коллектив переживал творческий подъем, стал лауреатом всероссийских и международных конкурсов. Позже я поняла, что пение в коллективе – не для меня. В хоре все должны петь одинаково, а это накладывает отпечаток и на голос – нет в нем звонкости, индивидуального тембра, звук становится матовым. Сольный характер потребовал дальше развиваться в вокале, и я поступила в Музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова на отделение сольного народного пения. И однажды меня пригласили петь сольно в сопровождении Государственного Волжского русского народного оркестра. Именно тогда я вдруг ощутила, насколько нужен мне зал, зрители… А вскоре мне предложили петь с Национальным академическим оркестром народных инструментов им. Н. П. Осипова. Так началась моя сольная карьера.

— Ты не упомянула о “Гнесинке”, которую закончила с красным дипломом. Стала лауреатом Всероссийского конкурса “Голоса России”, представляла нашу страну на “Славянском базаре” в Витебске, а еще удостоена звания народной артистки Ингушетии. Поделись, за какие заслуги присвоен такой высокий титул? — Я много ездила по Северному и Южному Кавказу с сольными благотворительными концертами. Ставрополь, Владикавказ, Нальчик, Чечня, Ингушетия… Неоднократно мои песни отогревали опаленные войной сердца людей. Они слушали, переживали, плакали… На моих концертах часто присутствовал президент Республики Ингушетия Мурат Зязиков, ему понравилось мое творчество. У нас не принято говорить о заслугах артистов, зачем писать о хорошем? Я ездила с гастролями, собирала аншлаги, а в прессе прочла: “Президент Ингушетии понравился Иванне как мужчина…”. А еще прочла, будто олигарх подарил мне особняк с четырьмя пингвинами. Хорошо, моя бабушка об этом не знает. Помню (я тогда еще школьницей была), когда ей кто-нибудь сообщал очередную новость, она строго отвечала, что поверит слухам лишь после того, как сама прочтет об этом в газетах или услышит по радио. Так люди старшего поколения воспринимали слово, настолько высок был авторитет и менталитет СМИ. Мы даже не заметили, как в наш обиход вошло, как нечто обыденное, понятие “желтая пресса”. Часто журналисты выдают непроверенную информацию, искажают факты и не несут при этом никакой ответственности. Любой незначительный промах, случайная оплошность могут стать поводом для публичных нападок. Давно не доводилось читать статьи, где бы писали о музыкальном и поэтическом материале, о профессиональных достоинствах того или иного исполнителя, сценическом образе.

— Корректные, не унижающие и не злобствующие? — Хотелось бы. Творческие люди очень ранимы. В мартовском номере “Российского адвоката” я с удовольствием прочитала беседу с народной артисткой России, 92-летней А. Н. Баяновой. Она вспомнила случай, произошедший во время гастролей в Берлине. Среди музыкантов находился Владимир Диков, обожавший Федора Шаляпина до ненормальности. Желая привлечь к себе внимание кумира, он попытался представиться ему, а Шаляпин ответил презрительной фразой. Оскорбленный Диков удалился в свою гримерку и… повесился. Вот что может сделать всего одно неосторожно сказанное слово. Возвращаясь к менталитету нынешних СМИ, в сотый раз спрашиваю себя, почему никого не интересует, где и чему ты учился, в какой степени владеешь искусством вокального и актерского мастерства, хореографии? Почему журналистов привлекают исключительно закулисная жизнь и скандалы?

— Ты ведь тоже попадала в “желтый” переплет? — Я выступала в Кремле. Любой артист, когда выходит на сцену, невероятно переживает, нервничает, потому что сбои могут случиться у каждого: то погода не такая – засипел-захрипел, то настроение не то, да мало ли что, мы все живые люди. Тогда я действительно сильно волновалась, потому что появилась впервые в новом качестве – как певица Иванна. После выступления, когда преподнесли цветы, на секунду отвлеклась и случайно наступила каблуком на шлейф собственного платья. Начала плавно балансировать и, чтобы не рухнуть на сцену, облокотилась на звуковой монитор – он меня и уберег. На другой день об этом написали. Журналист назвал меня безголосой, начинающей певичкой, которая не умеет по сцене ходить. Словом, одно профессиональное оскорбление хлеще другого, но я не придала им серьезного значения. Спустя некоторое время тот же журналист побывал на моем сольном концерте и был приятно удивлен. Даже извинился, правда, “по секрету”. Зато, когда я узнала, как обошлись с моим коллегой по цеху Авраамом Руссо, была возмущена. После ранения он истекал кровью, мучился от боли, а в приемном отделении, куда его привезли после покушения, пациента фотографировали посторонние люди. Потом эти фотографии появились в прессе. Часто на каких-нибудь мероприятиях достаточно перекинуться парой фраз с коллегой, а наутро прочитаешь о своем новом жарком романе, с пикантными подробностями и прямой речью раздосадованной жены. Иногда слегка пополневшая артистка у журналистов превращается в будущую мать. Они смело определяют срок ее беременности, приписывают отцовство случайно проходившему неподалеку олигарху, устанавливают пол ребенка. И не дай бог появиться на публике слегка расстроенной или уставшей – страшный медицинский диагноз будет обеспечен. Обидно бывает за профессию – артист несет людям свое творчество, раскрывает сердце, душу, а в ответ – образ из кривых зеркал.

— Ты пришла в шоу-бизнес с солидным музыкальным образованием, но в нем много ребят, не имеющих серьезной профессиональной подготовки. Как же в таких условиях удается и тем, и другим сосуществовать? — Я пробовала себя в разных жанрах: начала с народного, позже увлеклась классикой, а потом уже шагнула в сторону эстрадной музыки благодаря моему будущему продюсеру Виктору Яковлевичу Дробышу, с которым мы прекрасно ладим и понимаем друг друга. Люди с музыкальным образованием, безусловно, выделяются на фоне остальных. Они общаются иначе, у них глубокий, творческий подход, не побоюсь сказать, более воспитанный вкус. К сожалению, в шоу-бизнесе давно привыкли к тому, что многие певцы без образования. Даже тональность к своей песне не могут подобрать самостоятельно. Меня это удивляет. Считаю вполне нормальным, когда певец-артист сам выбирает тональность, более того, он обязан это делать.

— Вспоминаю картину, когда ты исполняешь песню “Зря” с потрясающими драматическими элементами. Как, по-твоему, эстрадный певец должен иметь право на режиссуру своего номера? — Мне бы хотелось этого, но каждый артист индивидуален. Певец может обладать прекрасным голосом, но не иметь режиссерского таланта. Ну, и неважно, для этого есть профессионалы, которые помогают артистам. Например, танцы я не ставлю сама, потому что у меня есть балетмейстер, хотя стараюсь быть в команде, танцую вместе со своей шоу-группой. Словом, как без настоящей школы трудно стать хорошим артистом, так, наверное, и журналистом. Почему я об этом говорю? Да потому, что когда мне присылают на согласование тексты интервью, читаю и порой в ужас прихожу. Иногда мои слова интерпретируют так, что у читателя может создаться впечатление, будто певица Иванна двух слов не в состоянии связать. Бессмысленные предложения, жаргонная лексика, о грамматических ошибках лучше промолчу. На мой взгляд, проблема непрофессионализма журналистов сегодня не менее актуальна, чем проблема необразованности артистов шоу-бизнеса.

— Ты упомянула о правовом нигилизме журналистов. Об артистах пишут немало небылиц, порой и откровенной лжи. Почему же все это они проглатывают молча, если в суд и обращаются, то дела, как правило, проигрывают? — Судебные тяжбы – это всегда нервы и рутина. Можно представить себе артиста, который полдня проведет в суде, а вечером выйдет на сцену? Одни, жалея собственные силы и время, просто не хотят связываться. Другие, и я не открою большой тайны, даже не имеют приблизительного представления о своих правах. В качестве примера приведу вполне реальный случай, который в наших кругах воспринимается как анекдот. Продюсерские центры начинают работать с артистом, после того как тот подпишет контракт на определенный срок. От его содержания зависит их совместная творческая судьба. Один молодой певец так набивался к известному продюсеру, что тот, издеваясь, предложил ему заключить контракт аж на четверть века. И что бы вы думали, подписал не глядя. Прошло пять лет, бедняга поинтересовался, отчего он до сих пор не стал звездой? Ему пояснили, мол, зачем торопиться, когда впереди еще 20 лет. Зачастую контракты составляются таким образом, что артист в них выглядит полным идиотом, но он этого не понимает. И только научившись читать между строк, догадываешься: согласишься с условиями – лишишься всех прав. Конечно, многих из нас музыкально образовали, но мы еще совершенно не образованы в правовом отношении. Чтобы понять, почему один пункт контракта противоречит другому, нужна квалифицированная юридическая помощь. Я абсолютно уверена, что каждый уважающий себя артист должен иметь приличного адвоката. Когда ты знаешь свои права, то и чувствуешь себя уверенно.

Елена ЛЕОНИДОВА, спецкор “Российского адвоката”